Бой Каспийского полка

30 января 2019 - Администратор
             Многие, бывшие в боях, наблюдали или чувствовали наступление «психологического момента» - напряженной критической минуты боя, когда в разгар действий достаточно сравнительно незначительного обстоятельства, чтобы поколебать стойкость одного из противников и вызвать его поражение.
            Такие моменты труднее и реже наблюдаются в позиционной войне; в маневренной они чаще и различнее. Одним из таких боев с ясно выраженным, как мне казалось, «психологическим моментом» - сдачей роты австрийцев на виду у своих – был бой 29 августа 1915 года Каспийского полка, западнее города Тарнополя.
            Все лето, с конца мая 1915 года, войска 11-ой армии отходили на восток. Первые недели отступление велось под давлением противника с непрестанными дневными боями и ночными маршами. Люди были изнурены и полки иногда не проявляли должной устойчивости. Но в середине июня энергия противника уменьшилась, части постепенно вновь окрепли и на рубежах рек Гнилая, Золотая Липа и Стрыпа оказали сопротивление, задержавшее наступление австро-германцев на несколько недель. В конце июля наш отход – «стратегическое выравнивание» - продолжался, и в середине августа войска 11-ой армии генерала Щербачева оказались на линии реки Серета, западнее Тарнополя. Вскоре стал известен приказ о прекращении дальнейшего отхода, о переходе к активной обороне и отдельным наступательным действиям. Это известие было принято с радостью; хотелось сбить спесь с «зазнавшихся австрияков», избалованных трехмесячным наступлением, и показать, что их боевые качества играли последнюю роль в нашем отходе.
27 августа командир дивизиона (4-го Сибирского горного артиллерийского) вызвал меня и приказал со 2-й батареей, которой я временно командовал, отправиться в распоряжение начальника среднего боевого участка, занятого 148 Каспийским полком, для содействия ему в предстоящей атаке. При этом впервые за много недель было получено разрешение расходовать снаряды «в меру надобности», голодный паек – 7 патронов на орудие – отошел в прошлое.
            Командир полка просил энергично помочь артиллерийским огнем в подготовке атаки и сопровождать его полк в наступлении. Он рекомендовал о подробностях сговориться с командирами атакующих батальонов.
            Я отправился на западную опушку леса, вдоль которой проходила наша пехотная позиция. Оттуда открывался чудесный вид на все расположение противника. Шагах в 500 проходила передовая линия его окопов, с одним-двумя рядами проволочного заграждения; примерно в таком же расстоянии далее шла вторая, видимо основная, линия, окопы которой соединялись с передовыми ходами сообщения, маскированными мелким кустарником. Далее местность полого поднималась к западу и была наблюдаема на протяжении 1-1,5 верст, представляя собой поля сжатого хлеба.
Тишина стояла почти полная; лишь за гребнем слышались выстрелы двух легких батарей, изредка стрелявших по опушке, левее моего места наблюдения. Уже беглое сравнение окопов обеих сторон говорило о значительном превосходстве нашей позиции, с обширным кругозором и прекрасными секторами обстрела ближних и дальних подступов. Австрийская позиция была ниже и весь ближайший тыл ее на протяжении одной-полутора верст был открыт для нашего наблюдения и огня. Такое положение австрийцев указывало на недомыслие или может быть, на пренебрежение к нам: приученные в течение трех месяцев к нашему отходу, они и теперь ожидали его и готовились в конце августа, тоесть почти одновременно с нами, перейти в наступление, поэтому и выдвинули свои передовые окопы для более выгодного исходного положения. 29-го утром была назначена атака. В течение двух предшествующих дней я подробно ознакомился с расположением окопов, ходов сообщения и пулеметных гнезд, к которым пристрелялся исподволь и осторожно, чтобы «не спугнуть». Позиция батареи в 350-400 саженях от пехоты, прикрытая лесом, позволяла глубокое обстреливание тыла противника. Командиры батальона и его рот просили подготовить им для атаки ближайший, сравнительно небольшой участок, а позже, с началом атаки, обрушиться на пулеметы, уничтожить их, или, по крайней мере, держать их в молчании. Сообразно с этим я предполагал вести сначала комбинированный огонь батареей, а позже полубатареями, гранатами бить по пулеметным гнездам.
            В назначенный день утром я отправился на командирский наблюдательный пункт. Все уже было готово: большая «двурогая» труба возвышалась на треноге и гордо всматривалась вдаль, разведчики и телефонисты, во главе со старшим фейерверкером Ушаковым, проверяли телефонные аппараты, укрепляли «кантаки» и делились своими впечатлениями с батареей; двойные телефонные провода обеспечивали связь с батареей и боковым наблюдением. Впереди раздавались, как обычно, редкие выстрелы.
            Подошел командир батальона, молодой подполковник.
            - Через час перехожу в наступление, сказал он.
            - У меня все готово, сейчас открою огонь.
            - По цели № 1, прицел 40, трубка 40, батареею огонь! – через несколько секунд характерный вой над головой и шесть облачков равномерно распределились впереди.
            - Ваше благородие, с бокового передают – хорошо, перед окопами.
            - Гранатою! Огонь! – опять завыло, и на этот раз шесть черных воронок вблизи и в самих окопах.
            - Правее 2.0! Полминуты выстрел! Огонь!
            - Смотрите, ваше Благородие, «он» влево подается, к ходу сообщения теснится! Действительно, австрийцы на участке обстрела по одному перебегали влево и в тыл. Подошли ближайшие офицеры и ротный командир, довольные, улыбающиеся: «Вот хорошо-то. Так их!».
            Стрелки в окопах тоже одобряли:
            - Будет знать, с. с…!
            - Ему хуже – нам лучше! Небось не радуется! Должно и обед позабыл!
            Батареи противника, обеспокоенные нашим огнем и чуя недоброе, начали обстреливать опушку леса левее наблюдательного пункта.
            Время атаки приближалось. Офицеры, чуть взволнованные предстоящим боем, отдавали последние распоряжения. Некоторые подошли ко мне.
- Вы уж, пожалуйста, поддержите нас! Куда лучше, когда слышишь свои орудия.
- Через 5 минут я трогаюсь, сказал подполковник.
- Первая полубатарея, цель № 2, вторая – цель № 3. Гранатою! Пять секунд выстрел! Огонь!
            Длинные воронки и резкий звук разрывов. Гранаты ложились точно по пристрелянным пунктам.
            Раздались свистки и славные роты каспийцев поднялись и вышли из окопов. Ружейный огонь из второй линии окопов усилился, справа застучал пулемет, один, другой. Люди кое-где попадали.
            - Ваше Благородие, видите, пулемет правее цели № 2, это оттуда! Еще вчера его не было. Он стрелял во фланг наступающим Каспийцам, ряды которых редели. Цепи залегли. До австрийских окопов от них оставалось не больше 150-200 шагов. Нужно было спешить. Я сделал поправку.
            - Два патрона! Беглый огонь! Три патрона! Беглый огонь! Трескотня пулеметная затихла, но ружейная пальба из дальних окопов еще более усилилась. Пули визжали по всем направлениям и с звучным щелканьем шлепались о деревья. Трудно, казалось, при таком обстреле поднять людей. Но вот, снова раздались свистки, команда, крики. Цепи поднялись.
            - Два патрона! Беглый огонь! Три патрона! Беглый огонь! Беглый огонь! – Снаряды без перерыва проносились над нашей цепью и грохались. «Ура, а, а» раздалось дикое, пронзительное, оглушающее. Такой же неистовый крик рядом со мной на опушке – и от нее отделились и побежали новые цепи – роты резерва. Вот передние подбегают к окопам противника и занимают их. Я перенес огонь на вторую линию и дальний конец хода сообщения, где заметно большое движение. Казалось, вот-вот последует контратака.
            - Три патрона! Беглый огонь! Беглый огонь! Батареи противника поняли, наконец, в чем дело и с бешенством повели огонь, впрочем, как всегда на «журавлях», по окопам, занятым нашими. Вторя им, откуда-то с тыла и с боков захлебывались пулеметы. Нашей пехоте предстояла следующая, самая трудная часть – овладеть второй линией. Справятся-ли?
            - Гляньте, гляньте, Ваше Благородие, руки подымают!..
            В ближайшем конце хода сообщения виднелись поднятые руки; вот один выскочил на бруствер, за ним другой, третий… Целая толпа, на виду у наших и своих. Каспийцы бежали к ним и снова раздалось «ура».
            Вдруг, вся вторая линия противника зашевелилась и из окопов, ходов сообщения и кустов выскочили люди и бросились… в тыл. Весь скат на громадном пространстве покрылся серо-голубыми фигурами.
            - Прицел 50, трубка 50, два патрона, беглый огонь!
            Снаряды рвались над головами бегущих. Часть из них попадала, часть повернула назад к окопам, остальные продолжали убегать. Через 15 минут бой окончился. Доблестные Каспийцы взяли несколько пулеметов, тысячи пленных, и продолжали наступление.
            Это было началом крупной победы 11-ой армии генерала Щербачева, которая своевременно подняла настроение наших войск и жестоко наказала «зазнавшихся австрияков».
 

Д.С.

(«Военная быль»).

    

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

← Назад

Интернет-проект "Честь имею"/Военный Петергоф. kaspiec.148@mail.ru. 8 (916) 509-01-59