К истории 148-го пехотного Каспийского полка

29-го августа. Мы ночевали в Харбине, а потом нам придется идти в бой за городом Харбином. Из Ляоляна наших выгнали, так что пока это письмо идет до вас, что-нибудь со мною и произойдет. Или меня домой пошлют японцы, или иное что... Въехали мы теперь в Китайскую землю, худо очень пахнет от китайцев, так что, мне купивши от них, ничего не съесть. Я у них ничего не беру, а все выбираю русских торговцев. Все здесь дорого, только чай дешев, 60 к. фунт, что у нас 2 р. 50 к.

4-го сентября. Нахожусь близ города Мукдена, расположившись на бивуаке, при станции, но только не возле самой, так что купить ни ситнику, ни чего другого негде, нельзя и за деньги взять. Стоим в палатках... Ну здесь и местность! Поля засеяны все больше ковыльяном (то есть гаоляном — однолетним травянистым растением рода сорго семейства злаков, распространенным в Корее, Китае, Японии. Для русского человека чужое слово «гаолян» было созвучно русскому «ковыль», тем более что оба растения являются травянистыми. - Р. А.), который растет 4 аршина вышиною стебель. Стебель у него толстый, а наверху растет зерно, из которого китайцы варят себе кашу и дают эти зерна лошадям, а этими стеблями топят печи и обстанавливают себе дома, а потом обмазывают глиной, и дом готов. Про войну нам ничего не говорят, и японцев ‹…› не видно и не слышно. Не плачь, моя дорогая супруга, мне говорили солдаты, которые были по пять раз в бою, как кому не назначена смерть, так все живы возвратились назад.

28-го сентября.Переехали мы с того места, где стояли 20 дней без движения, потом поехали со всем обозом 30 верст и расположились... Я нахожусь с барином при корпусном командире, и ночуем мы все больше в китайских деревнях. Вместо стекол в окнах они затягивают бумагой, только маленькое стеклышко в иных оклеено, а все больше бумажные. А женщина у них дивная, как на картинках видно, руки растопыривши стоит, и не видно их из рукавов, как у нас пужалки в огороде. Когда идут войска, то китайцы всех своих женщин прячут в свои фанзы и не пускают никого в фанзы, где помещены их женщины. Работают больше все мужчины. Как неохота им выходить из своих домов, как занимают их офицеры для ночлега себе. Затем погода здесь очень хорошая, во весь месяц почти дождя не было, ночью только спать холодно под шинелью, но делать нечего. А как красиво эти китайцы живут, где видны деревья, то знай, что деревня китайская. У каждого свой огород обнесен глиняным забором»[4].

В этой войне Каспийский полк принял участие в сражении на реке Шахэ, в котором каспийцы, сами находившиеся под угрозой полного окружения, прикрыли отход частей русской армии. В сражении под Мукденом каспийцы, занимавшие позиции у деревни Людзятунь, в течение недели сдерживали натиск японских войск, в ходе упорных боев, отразив тринадцать атак противника, полк ценой тяжелых потерь удержал свои позиции.

В течение всей войны жители Петергофа проявляли заботу о каспийцах, воевавших в далекой Маньчжурии. В залах Английского дворца был открыт склад императрицы Александры Федоровны, принимавший пожертвования вещами, медицинскими принадлежностями и продуктами. Местный комитет Красного Креста и петергофское купечество также собирали деньги и продукты, а в новом здании арестного дома уездное дворянство открыло лазарет для раненых и больных нижних чинов. В полковой церкви служились торжественные панихиды об офицерах и нижних чинах, павших на поле брани. Раненых офицеров, прибывших на лечение, всегда принимал Николай II, оказывая им особые знаки внимания.

После окончания военных действий и подписания Портсмутского мирного договора 148-й Каспийский полк, проведя около полугода на зимней стоянке под Харбином, вернулся в Петергоф. За всю русско-японскую войну в 148-м Каспийском полку было убито: офицеров - 11, нижних чинов - 352.

Каспийский полк вернулся в охваченную революционной смутой страну, в Петергофе также происходили волнения, но Каспийский полк в них не участвовал, сохраняя верность престолу и присяге. Николай II вместе с семьей часто посещал полк, о чем свидетельствуют его дневниковые записи. Высочайшим приказом от 6 января 1907 года 1-й, 2-й и 4-й батальоны полка были награждены дополнительной к прежней на уборы надписью: «За Отличие в 1812-1813 и 1814 гг. и в войну с Японией в 1904 и 1905 гг.», а 3-й батальон надписью: «За Отличие в 1812-1813 и 1814 гг. и на р. Шахэ 29-30 Сентября и 1 Октября 1904 г.».

Командиру полка Павлу Кордюкову, ранее награжденному орденом Святого Георгия 4-й степени, было пожаловано золотое оружие с надписью: «За усердие».

После неудач русско-японской войны и участия войск, как в самих революционных беспорядках, так и в их подавлении, престиж армии в стране был значительно подорван. С целью ­военно-патриотического воспитания молодежи при многих полках русской армии и при различных общеобразовательных учреждениях страны были открыты школы военного строя и гимнастики, по примеру знаменитых потешных войск Петра Великого названных «потешными». 6 июля 1910 года по инициативе командира полка П. Кордюкова открытие школы военного строя и гимнастики состоялось и в Каспий­ском полку. В программу обучения входили строевые упражнения, гимнастика, фехтование ружьем; дети знакомились с армейской винтовкой и пулеметом, с топографией и элементами фортификации, изучали строевой и полевой ­уставы, историю России, особое внимание уделялось полевым занятиям в составе взвода, роты и батальона. Дети старшего возраста ­обучались сторожевой и разведывательной службе.

После войны у каспийцев возникла мысль увековечить память погибших однополчан. Специально созданный комитет, возглавляемый полковником А. А. Курбатовым, обратился к известному скульптору Матвею Яковлевичу Харламову с просьбой о помощи в создании памятника. Приступили и к сбору денег, которые собирались несколько лет, из своего жалованья офицеры сдавали по два рубля ежемесячно, солдаты сдавали, сколько могли, принимались и частные пожертвования. В течение лета 1911 года строительство памятника было завершено. На широкой гранитной плите был установлен огромный камень-валун, на нем обелиск, перед которым стояли три бронзовые фигуры во весь рост, в центре - фигура полкового знаменосца с разве­вающимся знаменем и иконой, которой Николай II благословил полк перед его отправкой в Маньчжурию (икона эта всегда была на груди знаменосца во время боя). Справа от него - солдат с ружьем наперевес, идущий в атаку. Слева - офицер с шашкой в руке, увлекающий остальных за собой. Всех троих скульптор лепил с каспийцев - участников войны с Японией. Обелиск венчал двуглавый бронзовый орел. На передней стороне камня-постамента были высечены слова: «Каспийцы - товарищам, павшим в войну 1904–1905 гг.». На тыльной стороне постамента был укреплен венок и медная доска с надписью: «Вечная память на ­полях брани живот свой положившим. Убиты в войне с Японией 1904–1905 гг. на реке Шахэ у д. Лядзятунь и под Мукденом. Офицеров 12, нижн. чин. 346».

В ноябре 1911 года, к столетию Каспий­ского полка, ему были пожалованы новые знамена с юбилейными лентами, были выпущены юбилейные медали, появился у каспийцев и свой марш, написанный полковым капельмейстером Львом Розенблюмом, до войны каспийцы пользовались маршем лейб-гвардии Преображенского полка. В этом же юбилейном году полковником А. А. Курбатовым была издана небольшая брошюра «Историческая памятка каспийца», в которой очень кратко была изложена история полка, по решению общего полкового собрания при офицерском собрании был открыт полковой музей.

В августе 1913 года на полковом плацу был установлен еще один памятник. 18 мая 1913 года над казармами полка показался небольшой аэроплан, летчик пытался посадить его на полковой плац, но машина, потеряв управление, ударилась о землю. Авиатор поручик М. Г. Балабушка погиб сразу, а бортмеханик Озоль получил травму. Офицеры Каспийского полка собрали деньги на изготовление памятного камня и установили его на месте гибели авиатора. На камне высечены слова: «1913 г. Мая 18 дня в 5 час. утра при полете на аэроплане Ньюпор здесь упал и разбился Поручик Михаил Георгиевич Балабушка, военный летчик 18-го Корпусного Авиационного отряда 1-ой Авиационной роты». На обратной стороне камня надпись: «Каспийцы - беззаветному герою. 1-го октября 1913 г.».

В Первую мировую войну 148-й Каспий­ский полк в составе 18-го армейского корпуса Юго-Западного фронта участвовал в Галицийской битве и Варшавско-Ивангородской операции, отличился в боях на реке Ходель, под Кельцами и Новым Кочином, в Журавненском сражении и под Калущем.

5 июня 1915 года высочайшим приказом шефом полка была назначена великая княжна Анастасия Николаевны. В 1916 году полк был переведен в Лесистые Карпаты, где принял участие в тяжелейших боях с австрийскими войсками и герман­ским карпатским корпусом.

А в далеком Петергофе по инициативе жителей и городских властей вновь были открыты лазареты, и жители собирали пожертвования для ушедших на войну. В полковых казармах проходили обучение новые пополнения, весной 1916 года здесь проходили военную подготовку знаменитый поэт Серебряного века Игорь Лотарев, известный как Игорь Северянин, и тогда еще начинающий писатель Леонид Борисов, описавший это время в воспомина­ниях.

События 1917 года застали каспийцев на прежних позициях в Карпатах. 4 марта, по случаю установления в России республиканского правления, из названий всех полков были исключены имена членов императорской фамилии, в этот же день великая княжна Анастасия Николаевна была отчислена от должности шефа полка. Несмотря на политическую обстановку в стране и действия большевиков по разложению армии, в Каспийском полку еще сохранялась дисциплина, проводились занятия с нижними чинами, созданный полковой комитет занимался вопросами снабжения полка обмундированием и пополнением полковой библиотеки. События октябрьского переворота в Петрограде не сразу докатились до далекого румынского фронта. В Каспийском полку еще существовали библиотека, школа грамотности и полковой театр, на работу которых выделялись значительные денежные суммы. К ноябрю 1917 года большевикам удалось распропагандировать полки 37-й дивизии, на объединенном собрании представителей всех частей дивизии было выражено недоверие, как командованию дивизии, так и командованию полка. 11 ноября выборным командиром полка был назначен полковник Владимир Михайлович Гиттис, вскоре назначенный выборным командиром всей 37-й дивизии. Новая власть немедленно приступила к ликвидации полков старой армии, в первой половине 1918 года все полки императорской России были ликвидированы. Приказ о расформировании 148-го пехотного Каспийского полка подписал его бывший командир В. Гиттис, перешедший на сторону советской власти. После войны в Петергоф вернулись лишь немногие офицеры, и жилья не было, да и слишком много было людей и знакомых, знавших об их службе в старой армии.

Начавшаяся в стране гражданская война развела по разные стороны многих бывших офицеров. По-разному сложились и судьбы бывших командиров Каспийского полка. Александр Адлерберг, Павел Кордюков, Владимир Колюбакин и Александр фон Нерике принимали участие в Белом движении и впоследствии эмигрировали. Евгений Искрицкий недолгое время служил в Красной армии, затем находился на преподавательской работе. Константин Шильдбах служил у гетмана П. Скоропадского, затем преподавал в Москве. Последний командир каспийцев Владимир Гиттис, перешедший на сторону новой власти, дослужился до командира корпуса и был расстрелян в 1938 году. Некоторые бывшие офицеры вы­ехали за пределы советской России, другие были мобилизованы на службу в Красную армию, в которой служили на различных командных должностях, должности были невысокими, не выше командира полка.

А в опустевших казармах Каспийского полка разместился 3-й запасной пулеметный полк; впоследствии здесь находились различные части Красной армии, в 1924 году закрыли полковую церковь, уничтожили иконостас, снесли колокольню и все купола, вскоре и саму церковь перестроили под клуб. Сразу же после окончания войны советские власти начали репрессии против многих офицеров, ранее служивших в старой армии. Гражданская война была выиграна, и теперь военные специалисты, способствовавшие победе, стали не нужны и даже опасны. В 1930/1931 году по всей стране органами Государственного политиче­ского управления (ОГПУ) была проведена операция под названием «Весна», в ходе которой были арестованы и расстреляны тысячи бывших офицеров царской армии. Ни заслуги перед Отечеством, ни возраст, ни звание, ни состояние здоровья, ни семейное положение не принимались во внимание и не были защитой от репрессий. Главным критерием доверия для новой власти было социальное происхождение, да и то не всегда. Только по одному делу «каспийцев» было привлечено более пятидесяти человек, связанных в той или иной степени с полком. Большинство из них было арестовано в сентябре-октябре 1930 года. Поводом для обвинения послужило то, что бывший командир полка полковник Николай Александрович Солодягин хранил у себя полковое знамя, и многие из офицеров знали об этом.

В архиве ФСБ в деле «каспийцев» сохранился необычный документ: «СПРАВКА. По заключению эксперта Каспийское знамя представляет из себя исключительную ценность из-за нашитой на знамя Георгиевской ленты с надписью. Такие знамена пехоте не давались, а исключительно гвардейским полкам. Верно: (Подпись неразборчива)»[5].

С утерей полкового знамени прекращается и само существование полка, а полковник А. Солодягин еще верил в возрождение старой русской армии и, сохраняя полковое знамя, надеялся на восстановление Каспийского полка, с которым была связана вся его жизнь. Следствие было недолгим. Арестованным было предъявлено обвинение в создании контрреволюционной офицерской монархической организации, ставившей своей целью возвращение прежней власти. Выездная сессия коллегии ОГПУ от 23 апреля 1931 года на основании статьи 58/11 Уголовного кодекса приговорила Н. А. Со­лодягина, В. П. Морозова, Г. Г. Косовца, ­А. С. Гире, Л. Н. Сарафанова, К. П. Хохлова и А. А. Чепурковского к расстрелу. Приговоренный к расстрелу полковник Морозов Василий Петрович по неизвестной причине был отправлен в лагеря, строил Беломо­ро-Балтийский канал, затем отбывал ссылку ­на Колыме, откуда вернулся только в ­конце­ 1950-х годов. Остальные лица, проходившие по этому делу, были приговорены к заключению в концлагерях на сроки от трех до десяти лет, большинство из них было репрессировано в конце 1930-х годов.

А в марте 1931 года в казармах бывшего Каспий­ского полка начала свою жизнь Первая школа пограничной охраны и войск ОГПУ, переименованная на следующий год в Первую школу пограничной охраны имени К. Е. Ворошилова. Новое командование принялось уничтожать все, что напоминало о прошлом: с памятника «Каспийцы - товарищам павшим» была снята и ­переплавлена вся бронза, снесен памятник М. Г. Балабушке, тогда же была разрушена ­часовня с прахом бывшего командира полка Ф. Ф. Таубе. В 1937 году школа была реорганизована в военно-политическое училище войск НКВД имени К. Е. Ворошилова, существовавшее до ­занятия Петергофа немецкими войсками.

В 1946 году новым хозяином казарм стало пе­реехавшее из Кутаиси Суворовское училище, и с этого времени за территорией городка прочно закрепилось название «Суворовский ­го­родок», сохранившееся до наших дней. В 1960 году училище было расформировано, в казармах разместились различные организации, жилые дома.

В 1980-х годах при рытье котлована был случайно найден памятник М. Г. Балабушке, который благодаря усилиям общественности установили рядом с памятником каспийцам. В настоящее время у городка нет единого хозяина, он медленно, но верно продолжает разрушаться, полностью разобраны две кирпичные казармы, в здании бывшей церкви находится склад металлолома, и сейчас уже ничто не напоминает об истории и былой славе 148-го пехотного Каспийского полка.

---

[1] Курбатов. Историческая памятка каспийца. 1811–1911. СПб., 1911. С. 56.

[2] Опыты телеграфирования без проводов в 148-м пехотном Каспийском полку // Военный сборник. СПб., 1901. № 2. С. 125.

[3]  Курбатов. Историческая памятка каспийца. 1811–1911. СПб., 1911. С. 58.

[4] ВИМАИВиВС. Ф. 52. О. № 110/16. Д. 3.

[5] ¹ Архив УФСБ по СПб и Ленинградской области. П-74627. Д. 3610.