Дневник-воспоминания унтер-офицера Е.Х. Гусева

3 февраля 2014 - Администратор
article70.jpg
         В тему.
           Перемышль (польск. Przemysl, нем. Przemislлат. Premislia) – город в австрийской провинции Галиции, на реке Сане (Сяне); жителей около 36 тысяч. Перемышль с 1874 г. сильно укреплен (лагерь с шанцами, многочисленные форты). Два древних собора, несколько монастырей, римско-католическая и греко-католическая (униатская) семинарии, гимназия, женский учительский институт, высшее городское училище, частное девичье училище. Торговля лесом, пшеницей, кожами, холстом и полотном.
  (Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, Санкт-Петербург, 1890-1907).
            Здесь мы простояли до вечера, а вечером приехал казак с приказанием идти нам обратно в Ярослав. Ночью мы пришли в Ярослав и здесь ночевали еще ночь.
            3-го ноября мы утром пошли в поход. Переход был назначен 38 верст, к походам стали привыкать. Меньше людей стало отставать. Только хлебца давали мало, зато уж на ночлегах картошку не зевали варить. К часам 9-ти вечера мы пришли в город Син…. Ночевали в кавалерийских казармах. Здесь я был дежурным по роте.
            6-го ноября переход был 45 верст.
            В полдень проходили мимо города Русенова, здесь находился в то время штаб 3-й армии, в которую нас и направляли. Здесь в городе встречал нас командующий третьей армией болгарский генерал Радко Дмитриев и здоровался с нами. Он небольшого роста, плотно сложенный, на вид ему лет пятьдесят, на груди новый Георгиевский крест. Он говорил нам: «Ребята, австрийская армия разбита, вам остается только добить ее».
            Ночью мы пришли в городок, названия не знаю. Солдаты здесь нашли склады яиц, носили их фуражками и варили, как картошку.
            7-го ноября утром мы пошли дальше, было холодно, ночью навалило мокрого снегу, дорога сделалась обледенелой, невозможно было стоять на ногах. Солдаты поминутно падали, местность здесь гористая, лошади в обозе не могли взбираться в гору, а под гору их толкало возом, и они не могли удержаться на ногах. Много лошадей сломали себе ноги, а другие убились. К вечеру пришли в город Дембицы, прошли мы в тот день 35 верст.
            Это небольшой городишко, он выжжен. Немного в нем уцелело домов. Когда мы вошли в него, то горели торговые ряды. Солдаты таскали трико целыми кусками и рвали на портянки, а у нас в роте был солдат Серов, над ним всегда смеялись: «у него были не все дома» - он принес целый кусок ситца. Солдаты говорили ему: «Серов вези ситец домой, бабе на сарафан пригодится», а некоторые нашли спирту и понапивались.
            8-го ноября здесь была дневка, нам выдали жалованье. Я ходил за город за картошкой, ее много было там, на полях, поверх земли насыпают большую кучу картошки, а поверх засыпают песком. Здесь я встретил Василия Павловича Меншинского, он тоже пришел за картошкой и жаловался, что трудно очень в походе и плохо кормят. Он был в 11-й роте нашего полка.
            Принес я картошки, Дмитриев купил сала, наварили мы ее с салом и славно поели.
            Переночевали здесь еще ночь и утром 9-го ноября пошли в поход. В этот день мы были назначены в передовой отряд и боковые заставы. Наш взвод назначили вправо, в походную заставу. В заставе идти гораздо труднее: войска идут по шоссе, а нам приходится идти полосами, болотами, переходить ручьи.
            Так мы шли до двух часов дня, а затем нас с большого привала отменили, и мы пошли по шоссе. Навстречу нам стали попадать пленные австрийцы, они были голодны, просили у нас, коверкая язык: «Пане, дай цукаришка, дай табаки». Солдаты давали, кто имел, сухарей, табаку, но в большинстве и у самих ничего не было. К вечеру, то есть ночью, пришли в город Тарнов. Город небольшой, но довольно красивый, много хороших улиц и красивых домов. Электрическое освещение. Трамвай в полном ходу. Домов не разрушено ни одного, торговля идет своим чередом, магазины открыты, только из съестного ничего не было. Большая масса солдат, трудно здесь достать торговцам муки, а сколько выпекали, то это раскупалось нарасхват.
            Здесь очень красивые костелы.
            Ночевать нас привели в большие казармы, отсюда уже доносились с позиций пушечные выстрелы, здесь говорили, что до позиций верст 18-ть. Все время, покамест мы шли от Перемышля, неприятель все отступал, и мы, идя быстрыми переходами, не могли догнать его. Стало быть, отступление австрийцев было очень быстрое.
            Переночевавши в Тарнове, утром 10-го ноября мы вышли из города и пошли уже в другом направлении, нас повернули в Келецкую губернию.
            Шли мы целый день и до 11-ти часов ночи. Затем нас привели в какую-то деревню, название не знаю. Было в ту ночь страшно холодно, дул холодный, пронизывающий ветер. Мы думали, что нас разместят по халупам и мы обогреемся, но вышло не так: халупы заняли офицеры и ротные канцелярии, разные обозные, и нас разместили по сараям. В сарае, в который попал я, была только ржаная солома, сена совершенно не было. Сарай в Галиции не из бревен, а сплетен из хвороста, ветер ходит во всех направлениях. Усталые и продрогшие, мы с Дмитриевым легли на полу на солому, а сверху накрылись тоже той же соломой. Поесть у нас тогда было нечего. Сапоги мы всегда снимали, когда ложились спать, потому без сапог ноги скорее согреваются. Обвертишь ноги портянками – так и спишь, от усталости, понятно, мы уснули. Проснулись утром еще темно, стал я надевать сапоги, а они замерзли и на ноги не лезут. Тогда я босой побежал в халупу, где помещался фельдфебель, и там я надел сапоги, прежде оттаявши их у печки.
  В тему.
  Тарнов (польск. Tarnow, малорусск. Тернов, в русских летописях Тернава, Тернав) – город в австрийской провинции Галиция, близ впадения р. Белой в Дунаец. Старинный собор, красивая ратуша, гимназия, учительская семинария, богословское училище, епископская семинария, сельскохозяйственная и садоводная школы; производство сельскохозяйственных машин, свечей и мыла, стеклянный завод, паровые мельница и лесопильня. Значительная торговля. Жителей (1890) 27574, преимущественно поляки (11677 евреев, 543 немца, число русских неизвестно). Памятники (в соборе) князя Януша Острожского и графа Тарнов-Тарновского.
 (Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, Санкт-Петербург, 1890-1907).
             Вышли темно 11-го ноября и пошли уже не шоссейной дорогой, а где придется. Часов в 9 утра мы пришли к речке Висле, здесь уже слышна была стрельба не только орудийная, но даже и ружейная. И слышно было, как трещали пулеметы. Через Вислу был устроен понтонный мост. Когда проходим, мост качался, и лед по речке плыл и напирал на мост, понтонеры баграми отталкивали лед.
             Перейдя через Вислу, мы вступили на русскую землю, это была Келецкая губерния. Здесь мы проходили деревней. Тут было много наших раненных и убитых. Убитых отпевал священник у братской могилы, от позиций было верст пять. Там в это время происходил упорный бой, слышалась орудийная стрельба и залпами из ружей. Характерные звуки «та-та-та-та», слышались непрерывно – это трещали пулеметы. Аэропланы, словно громадные хищные птицы, пролетали над позициями, высматривая войска противника.
            Дальше по дороге началась гора. Когда мы стали подниматься на гору, нам стало видно то место, где происходил бой, пороховой дым окутывал окрестности. Но я войну представлял совершенно иначе, чем здесь. Я думал увидеть массу войск, но ничего подобного, ни одного человека не было видно на поверхности земли. Стрелковые цепи на передней позиции сидят, в окопах на поверхности одни головы. Резервы, что находятся позади цепи, тоже в окопах. Только видны были наши артиллерийские батареи, расположенные в лощинах за горами, так, чтобы неприятель не мог увидеть их. Неприятельские позиции было не видно за дымом и за дальностью расстояния. Только видно было, как рвались ихние шрапнели в воздухе, после взрыва остаются красные клубы дыма.
            Тут по дороге я встретил Николая Уткина: «Ну, Евгений, - сказал Уткин, - наверное, скоро придется пропасть». И бой разгорался не на шутку, даже земля дрожала от орудийных выстрелов. Выстрелы сливались в непрерывный гул.
            Здесь дрался 10-й корпус 3-й армии, а мы шли в резерв, то есть на помощь.
            Подошли мы к одной деревне, называлась она Кролевицы, и здесь стали в резерве, готовые по первому требованию идти в бой, но в этот день нас не потребовали, а к ночи нас развели по сараям на ночлег.
            Переночевавши, мы на следующий день, 12-го ноября, остались в этой же деревне. Варили чай и картошку, а хлеба не было. Мы с Дмитриевым послали добровольца Федосова в соседнюю деревню купить что-нибудь, дали три рубля денег.
            Он принес фунта четыре черного хлеба и вареного гуся, за хлеб заплатил 1 р. 30 коп., а за гуся 1 р. 50 коп. Хлеба здесь на деньги не могли достать, денег не жалели.
            13-го ноября день простояли тоже здесь. Австрийцев за это время сбили с позиций, и они отступили вглубь Австрии.
            Ротный командир нам объяснил, что нас не потребовали в бой потому, что наших войск было много на позиции. 200 шагов занимала рота.
            14-го ноября, утром, мы вышли из деревни и пошли вслед отступающего неприятеля.
            В 12 часов дня мы проходили мимо одного местечка, налево от дороги протекала речка, на речке стояла водяная мельница, а на том берегу стояла целая дивизия пленных австрийцев с офицерами и во главе с генералом. Их отрезали от главных сил противника, и они были вынуждены сдаться в плен.
            Здесь же был большой привал. Пообедавши, мы пошли дальше и к вечеру пришли в деревню Кухары той же Келецкой губернии Пинчковского уезда.
              В тему.
  От штаба Верховного Главнокомандующего
  29-го октября 1914 года
  На путях к Кракову мы достигли Мехова.
  В Галиции наши войска переправляются через Вислоку, занимают Ржешов – Дынов – Лиско.
  30-го октября 1914 года
  На Галицийском театре наше энергичное наступление продолжается.
  31-го октября 1914 года
  В Карпатах австрийские арьергарды, удерживающиеся на переправах через Верхний Сан, в районе Санок, атакованы нашими войсками.
  1-го ноября 1914 года
  В Галиции наше наступление к Дунайцу не встретило сопротивления. При занятии нами Красно нанесен сильный урон австрийскому арьергарду. В районе Санок и Турка, где мы к утру 29-го октября овладели ночным штурмом сильно укрепленными позициями неприятеля, австрийцы перешли в отступление.
  2-го ноября 1914 года
  В Галиции нами занят Тарнов.
  3-го ноября 1914 года
  Наше движение на Краков продолжается. В Галиции австрийцы пытаются организовать оборону на реке Дунайце, в районе к западу от Жабно – Тарнов, и на Вислоке, в районе Ясло; на южном участке галицийского фронта наши войска продвигаются к перевалам через Карпаты.
  4-го ноября 1914 года
  Наше наступление к Кракову, а также на Галицийском фронте продолжается. Попытки австрийцев задержаться на путях нашего наступления терпят неудачу.
  В происходящих в районе южнее Лиска боях 31-го октября нами взято в плен 10 офицеров и около 1000 нижних чинов.
  5-го ноября 1914 года
  В Галиции австрийские арьергарды атакованы нами в районе Дукла и на перевале Ужок.
  6-го ноября 1914 года
  На фронте Ченстохов – Краков наши войска атакуют значительные силы неприятеля, причем у Владовице противник обращен в бегство. В Галиции мы постепенно занимаем перевалы через Карпаты.
  7-го ноября 1914 года
  В Западной Галиции наше наступление продолжается.
  8-го ноября 1914 года
  Упорные бои на фронте Ченстохов – Краков. За 4-е и 5-е ноября взято в плен до 3000 австрийцев.
  9-го ноября 1914 года
  Сражения на пространстве между Вислой и Вартой и на фронте Ченстохов – Краков продолжаются.
  В Западной Галиции наши войска продолжают наступать.
  10-го ноября
  Сражение на пространстве между Вислой и Вартой продолжается с крайним упорством. Нами достигнуты некоторые частные успехи. Бои на фронте Ченстохов – Краков не внесли существенных перемен. Нами взято до 2000 пленных и пулеметы.
  В Галиции австрийцы под давлением наших войск очистили Новый Сандец.
  11-го ноября
  На фронте Ченстохов – Краков и в Галиции без существенных перемен.
  (Взято из разных номеров журнала «Летопись войны 1914-1917 гг.»).
  Прошли мы в тот день верст 25. Ночевали в сараях, было холодно, ноги мои страшно зябли в моих маленьких сапогах, а выстрелы из орудий были слышны невдалеке.
  15-го ноября, дневка в той же деревне. Хлеба и сухарей нет, варили картошку, соли тоже нет. Один котелок съедаем, а другой начинаем варить, живот полный, а есть хочется.
            С версту от деревни – высокая гора, там были сделаны австрийские окопы, гора идет почти стеной, и атакой выбить противника здесь было трудно. Поэтому наши войска по указаниям одного старика-поляка, обошли эту гору оврагами, зашли в тыл противнику и ударили в штыки и сбили его с позиций, а спереди наступал один батальон, чтобы отвлечь внимание противника.
            Мы с Дмитриевым ходили на гору смотреть австрийские позиции. Окопы у них устроены с блиндажами, с бойницами. Массы убитых австрийцев валялись на земле. Все больше убитых штыковыми ударами, у многих вылезли внутренности наружу. Были наши убитые солдатики, а ружей, патронов, Боже мой, сколько валялось здесь, страшно было смотреть, что людей погибло здесь!
            Когда мы возвращались обратно, то наш полевой священник отпевал тело убитого солдатика; убило его в этом бою. При нем нашли записную книжку, он родом Курской губернии, Тит Захарович Морозов. Когда запели со святыми упокой, у всех солдат текли слезы. Потом в шинели опустили в землю и засыпали землей.
            16-го ноября. Стоим в той же деревне. Греемся на воле, у огня. Погода холодная. Получили ¼ фунта хлеба. Вечером того же дня пошли в поход, переходили обратно Вислу и вступили на австрийскую землю (Галиция), здесь много прекрасных шоссейных дорог. У нас же в Келецкой губернии дороги грязные по колено.
            Ночью мы пришли в деревню Малые Креженовацы, здесь у костра провели ночь, у всех развелось масса вшей, и вот над костром давай трясти вшей, я тоже тряс и сожег теплую рубашку. Деревня эта на реке Рав (Рабе), которая течет в Вислу. Хлеба не получили, варим картошку.
  17-го ноября.
 Утром получили по ½ фунта хлеба и по ½ сухарей. К вечеру мы пришли в город Бохнию. Городок небольшой, но чистенький, дома не разрушены, а торговли нет. Нас развели по квартирам, поместили в хорошем дому. Картины, зеркала, мебель, но есть нечего. Некоторые солдаты ходили в город, понапивались пьяные, нашли в городе спирт.
От Кракова до Бохнии 42 версты.
  18-го ноября.
Вышли из Бохнии, отошли 10 верст. Погода теплая, на дороге грязь, местность по которой проходим, очень гористая. Ночевать пришли в деревню Навышковцы, здесь получили по 1-му фунту сухарей. Ночевали по сараям.
  19-го ноября.
 Стоим в той же деревне невдалеке. Гремят орудия. Выдали по 1-му фунту сухарей и 12-ть золотников пшеничной муки. Пекли на ложечках блины. Картошки здесь много, ротный командир купил целую яму. Варим в котелке и едим.
20-го ноября, четверг.
Получили по 1 1\2 фунта сухарей. Погода хорошая. Ходили в баню. Баня устроена в польской халупе, только выпачкались. Вечером неожиданно пришел приказ выступать. Пошла вся наша 74-я дивизия и артиллерия, 293-й Ижорский, 294-й Березинский, 295-й Свирский и 296-й Грязовецкий полки.
Пошли влево от Бохнии, по фронту, местность туда пошла еще гористее, высокие горы, поросшие мелким лесом. Прошли мы верст 15, и остановили нас в одной деревушке, название – Виши. Огня не приказали разводить, снаряжение тоже не приказали снимать. Здесь легли мы в сараях отдохнуть, все, конечно, уснули. Вдруг в два часа ночи получили приказ сейчас же выступать. Приказание передавали тихо. Один момент – и роты, готовые к бою, стояли уже на шоссе, но тогда мы, конечно, не знали достоверно, что нас ведут в бой, но мы уже чутьем догадывались, что ведут в бой.
Вот подъехал командир полка и тихо поздоровался, но отвечать не велел, и все солдаты, сосредоточенные и угрюмые, двинулись в путь.
21-го ноября. День Введения во хр. Св. Марии.
Отошли мы от деревни верст пять, стало брезжить утро. Полк шел обыкновенным порядком, везли 6-ть орудий, 7 пулеметов, а сзади тянулся обоз.
Приказано было двигаться еще 10 верст и занять деревню Потоки, но вышло иначе. Вдруг недалеко от нас раздались ружейные выстрелы, в утреннем воздухе они щелкали, как бичи.
Полк продолжал продвигаться в походном порядке. Командир сказал, что это, по всей вероятности, стреляют наши разведчики. Но мы, несмотря на успокоение командира, стали заряжать ружья. Тем временем совершенно рассвело, а мы подошли к высокой горе, поросшей кустарником, и эту гору занимал неприятель. Нам видно стало, как на гору двигались наши цепи солдат Свирского полка.
21-го и 22-го ноября были в бою при дер. Ршедц.
Мы подошли еще ближе к горе, и вдруг с горы заработали пулеметы, и град пуль посыпался на нас. Навстречу уже вели и несли в крови раненых Свирского полка.
Тогда раздалась команда построиться в боевой порядок. Роты сбежали с шоссе и быстро рассыпались в цепи. Артиллерия повернула обратно и стала устанавливать орудия. Обоз сбился в кучу и загородил дорогу. Наш 1-й батальон повели правее этой горы, в обход неприятеля.
Шли мы долго полосами, по колено в грязи, через ручьи и овраги, наконец, вышли на шоссейную дорогу, здесь лежали убитые свирцы, в овраге лежали походные кухни.
Тут полетели в нас неприятельские снаряды, мы укрылись в канавах шоссейной дороги. С этого места мы начали делать перебежки повзводно. Снаряды все время летели в нас, только рвались они высоко в воздухе, а некоторые со свистом проносились над нашими головами, не причиняя нам вреда.
Перебежали мы версты полторы и заняли вспаханное поле. Стали под огнем рыть окопы, земля была мерзлая, и работа не подвигалась, у меня был топорик, лопатки не было, я, не окапываясь, лежал в борозде, в грязи.
Когда неприятель увидел нашу цепь, шрапнели вихрем понеслись на нас, теперь уже он взял верный прицел и ранил несколько человек нашей роты. Вперед подвигаться – значило погубить всю роту.  Тогда батальонный командир нам приказал спуститься в овраг. Стало темнеть, и мы оврагами отступили к нашим главным силам. Получили ужин и по сараям легли спать.
22-го ноября рано утром нас повели в бой. Теперь повели уже левее той горы. Рассыпали в цепь, шли оврагом, а потом взобрались на гору, лишь только заняли вершину горы, в нас посыпались пули. Неприятель наступал на эту гору, хотел ее занять, но мы упредили, нам видно было, как ихние колонны спускались с гор, рассыпались в цепи и шли лавою на нашу гору. Тогда мы открыли огонь по противнику, это были германцы, как узнали мы впоследствии. Третья рота была левее нас, на них особенно обрушился неприятель. Фельдфебель наш четвертый взвод, в котором я был, повел для поддержки в третью роту. «Братцы, - говорил он, - пойдем скорее, а то неприятель уже в 600 шагах, если разобьет третью роту, не удержаться и нам».
И вот бегом за фельдфебелем мы пришли на помощь третьей роте. Она располагалась по склону горы редкого соснового леса. Когда мы подходили к цепи, весь огонь неприятеля был направлен на это место. Пули сметали лист, впивались в землю, сбивали ветки с деревьев, щелкались о стволы деревьев, пули у них в основном разрывные. Здесь уже лежало много раненных.
Я лег между солдатами третьей роты, под ружье положил вещевой мешок, тогда стал целиться в перебегающих противников, их действительно было много, и они были уже близко, но вот мы стали стрелять залпами, и они рассеялись, но много попадало, так и остались лежать. Тогда они перебежали в лощину и стали скапливаться за халупами, которые тут находились. Тогда ротный командир передал по телефону командиру батареи. Вот загремели наши батареи, и снаряды очень удачно попали в цель. Халупы загорелись, неприятель хлынул, обезумевши, во все стороны, а мы в это время из ружей стреляли в них, но с дальних гор спускались все новые и новые толпы неприятеля. Много тогда мы побили их, стреляли по видимой цели. Некоторые солдаты наши просто озверели. Рядом со мной по правую руку стрелял солдат, он все время кричал: «Вот они, вот они, жарь их!» - и произносил ругательства. Много ранили и наших, но убитых совсем мало. У нас попала хорошая позиция. В нашей 18 человек ранило, убитых нет, в 1-й роте 11 ранило и 4 убитых, а во 2-м и 3-м батальонах, которые были правее нас, те понесли большие потери, в некоторых ротах осталось человек по 30.
Целый день мы отбивали атаки противника, а к вечеру нам приказали отступать, отступая, мы унесли на ружьях своих раненных.
В два дня наш полк потерял 1256 человек. Как выяснилось потом, против нашей дивизии здесь были два австро-германских корпуса. Нас отвели верст на пять назад, а на смену нам пришли 44-я дивизия и какие-то стрелковые полки.
Сделалось темно, нас остановили на поле, винтовки составили, мешки сняли и на мокрой земле легли отдыхать. В ушах звучали выстрелы, как будто все еще в бою, некоторые сняли сапоги и переменили портянки.
Но вот затрещали выстрелы, защелкали разрывные пули, по звуку мы уже узнали, что это разрывные пули неприятеля. Весь бивак моментально всполошился, хватали винтовки кто какую попало, мешки многие поставляли здесь и всей кучей устремились бежать, давя друг друга, а выстрелы продолжали щелкать. Так пробежали шагов 800, здесь натолкнулись на обозы, обозы тоже сбились в кучу на шоссе.
Здесь стояли халупы и помещался штаб нашей дивизии. Начальник дивизии выбежал и останавливал бегущих. Потом выбежал какой-то высокий офицер, он правою рукою высоко держал шашку. «Ребята! – крикнул он громким голосом. – Стыдитесь, что вы делаете, так вы все погибните, ребята за мной, их немного, вперед братцы, ура!» И тысячи голосов подхватили его «ура» и с винтовками наперевес двинулись на невидимого врага. Выстрелы их в это время замолкли, заиграли рожки, отступили. У меня в отделении пропал солдат в это время, Петр Торопов, он родом Архангельской губернии. Я его встретил уже в плену, в Австрии, он в то время попал в плен.
После этого все роты пришли в порядок, нам дали немного хлеба, и ночью же пошли в Бохнию.
  23-го ноября.
 Мы в Бохнии целый день спали, вечером попили чаю – и опять спать.
Страницы: 1 2 3 4 5 6
Комментарии (5)
0 # 13 октября 2014 в 13:25 0
Георгиевские кавалеры полка.
Полный Георгиевский кавалер Семенов Алексей Семенович.
Подпрапорщик, и. д. младшего офицера, Алексей Семенович Семенов, происходит из крестьян Псковской губернии, Опочецкого уезда, Жандринской волости, деревни Тарасова Гора, родился 17 марта 1875 г., православный, женат, имеет одного сына.
На военную службу был призван в 1896 году в г. Опочке и, по отбытии воинской повинности в 1-м Финляндском Стрелковом полку, в 1900 году был уволен в запас старшим унтер-офицером.
Когда началась Русско-Японская война, поступил в 1904 г. добровольцем в ряды войск, где проходить службу сперва в 11 Восточно-Сибирском, а потом в 21-м Восточно-Сибирском Стрелковом полках. Был трижды ранен в сражениях и удостоился награждения знаками отличия Военного Ордена Святого Георгия 4-й степени № 146.259,3-й степени № 27.734, 2-й степени № 2.683, за боевые подвиги. Был по ранениям вовсе уволен от службы, без зачисления в запас и ополчение. Поступил на должность служителя при ИМПЕРАТОРСКИХ Эрмитаже и Александринском театре.
В начале 1915 г. поступил добровольцем в Пехотный Грязовецкий полк, с которым и участвует во всех боевых столкновениях Великой Войны, сперва в качестве нижнего чина, а затем, вскоре после зачисления в полк, в чине Подпрапорщика, на правах младшего офицера. Награжден Георгиевским крестом 1-й степени № 2.853.
Обстоятельства боевой жизни, при которых Подпрапорщик Семенов получил свои отличия, он описывает следующим образом:
"18 августа 1904 г. в бытность в 11-м Восточно-Сибирском Стрелковом полку, участвуя в бою под Ляояном вместе со своей (8) ротой, в чине старшего унтер-офицера, я был ранен в голову и в руку и остался в строю, за что и получил знак отличия Военного Ордена 4-й степени. В том же сражении был снова тяжело ранен в голову и по выздоровлении зачислен в 21 Восточно-Сибирский Стрелковый полк.
В последних числах сентября того же года, при отступлении полка через Сандулинский перевал, находился в заставе за старшего и отразил японскую атаку и взял в плен 5 кавалеристов, за что был награжден знаком отличия Военного Ордена 3-й степени.
2-ю степень знака отличия получил, командуя взводом 40 охотников 21 Восточно-Сибирского Стрелкового полка, при атаке 25 декабря 1904 г. наблюдательного пункта на Сахарной Сопке по приказанию начальника дивизии генерала Данилова. Сахарная Сопка была взята, защитники ее переколоты и 8 человек с одним офицером взяты в плен. Из 40 охотников лишь 13 человек остались в строю.
В Великую Войну Семенов 7 февраля 1915 года находился ординарцем при начальнике дивизии генерале Шипове, около села Красно, близ Карпат в Галиции. Пехотному Грязовецкому полку было поручено взять Красно. Стоявшему в 12-ти верстах пехотному Березинскому полку предстояло занять соседнее село Небшо.
Неприятель в составе полутора корпусов австрийцев и германцев занимал окружающее положение. Развивая ураганный огонь из 8 батарей и пулеметов, неприятель грозил совершенно отрезать немногочисленные наши части, которые несли огромные потери. Положение было критическое, так как наши полки совершенно не были в связи. Видя такое затруднительное положение своей дивизии генерал Шипов вызвал охотника для того, чтобы произвести разведку обстановки боя около села Красно: Семенов вызвался выполнить это поручение. Пришлось идти версты четыре под сильнейшим орудийным и ружейным огнем. Между тем село Красно было взято Грязовецким полком, который, однако, понес такие потери в составе офицеров и нижних чинов, что удержаться на занятой позиции было совершенно немыслимо. "Выяснив такое исключительно тяжелое положение своего полка, я поспешил вернуться к начальнику дивизии. Пространство, по которому мнe пришлось идти, густо засыпалось снарядами противника, но мне удалось благополучно его миновать, и около деревни Ледяны я повстречал начальника дивизии, шедшего ко мне навстречу, и доложил ему о ходе боя. Начальник дивизии, которому доставленные мною сведения были чрезвычайно важны, так как они вполне выяснили расположения неприятельских и наших сил, горячо благодарил меня за успешное выполнение данного мне приказания, представил к награждению Георгиевским крестом 1-й степени и утвердил и. д. младшего офицера 12-й роты моего полка".
Скромный подвиг Семенова дал очень важные результаты: благодаря удачно и своевременно доставленному донесению, удалось обнаружить силы неприятеля, и во время подоспевшие подкрепления в составе двух дивизий помогли развить достигнутый успех и не только удержать занятые позиции, но разбить на голову полтора корпуса австро-германцев, часть которых была взята в плен, а остальные бежали.
Доблестная служба Семенова еще весьма поучительна и в другом отношении. Семенов, как было указано выше, по ранении уволен после японской войны в чистую, но его боевая натура не дает ему сидеть дома и пользоваться благами мирной жизни, не дает ему наслаждаться уютом выгодной покойной службы при ИМПЕРАТОРСКИХ Театрах. В нем бое¬вой герой Японской войны берет верх над всеми этим мирным покоем и Семенов опять просится на боевую службу, в строй, под пули. Его зачислили в пехотный Грязовецкий полк и он попадает под команду своего храброго отца-командира прошлой компании, тогда командира 21-го Восточно-Сибирского Стрелкового полка Флигель Адъютанта Шипова ныне начальника дивизии генерал-лейтенанта георгиевского кавалера этой войны. Вновь привелось Семенову попасть под начало обожаемого начальника и тем еще больше в лице Семенова в его личной любви к боевому командиру связываются доблести героев минувшей войны и этой: связь столь драгоценная и святая в любви к Родине и возлюбленному Государю, которая проходит яркой нитью чрез всю Русскую историю. Связь славных подвигов героев минувших войн с храбрыми деяниями подрастающих поколений.
П. Белавенец.
«Герои и трофеи Великой Народной войны», выпуск 3, 1916 г.
http://medalirus.ru/georgievskie-kavalery/semenov-aleksey-semenovich.php
0 # 13 октября 2014 в 13:48 0
ПОГОРЖЕЛЬСКИЙ Александр
Администратор # 29 марта 2019 в 12:19 0
«Так, утром 8 февраля 4-й батальон 296-го пехотного Грязовецкого полка, шедший в авангарде, столкнулся с передовыми частями австрийской дивизии, двигавшейся из дер. Надворной на Красна. Развернувшись в боевой порядок, батальон постарался задержать противника у дер. Красна, но был обстрелян сильным артиллерийским и стрелковым огнем. Причем левый фланг батальона серьезно пострадал от флангового пулеметного огня противника.
В этой ситуации командир полка приказал командиру 5-й роты выдвинуться на поддержку авангардного батальона и атаковать наступающего противника во фланг, а если получится, то и в тыл. Рота, войдя в лес, под прикрытием дозоров начала взбираться на высоту. Движение в заснеженном густом горном лесу было затруднительно – бойцы по пояс в снегу были вынуждены преодолевать глубокие овраги и балки. Приходилось двигаться очень медленно, с частыми остановками. Через 3 часа такого движения один из дозорных доложил, что впереди слышны голоса и стук лопат.
Командир роты вместе с командиром 1-го взвода и дозором, оставив роту в глубоком овраге, выдвинулись вперед для того, чтобы выяснить обстановку. Пройдя около 200 шагов, они увидели австрийцев, роющих окопы, - но определить силы противника было невозможно. Ясно было одно – рота случайно вышла на правый фланг окапывающейся пехотной части противника. В этой ситуации и сыграла свою роль инициативность русского ротного командира – он решил выйти противнику в тыл и атаковать. Вернувшись к подразделению и объяснив людям задачу, он повернул роту налево.
Двигаясь в двухшереножном строю (змейкой), подразделение через полчаса вышло на небольшую поляну, как раз позади австрийской позиции. Рота находилась почти за серединой австрийских окопов – в 300 шагах от них.
Учитывая, что противник находился на возвышенности, а глубокий снег мешал быстро продвигаться вперед, было решено сблизиться с австрийцами насколько возможно и затем открыть огонь. Роте удалось пройти незаметно еще около 100 шагов, и по команде: «часто, начинай», она открыла плотный огонь. Выпустив по обойме, солдаты крикнули «ура» и двинулись в штыки. В этой ситуации на результативность атаки оказали влияние условия местности и усталость от 3-часового марша в горах. Совершенно утомленная рота практически топталась на месте – солдаты падали и буквально барахтались в глубоком снегу. Вместо грозного боевого клича из груди бойцов вырывался лишь хриплый крик.
Но из окопов австрийцев не раздалось ни одного выстрела. Вдруг темная масса людей, выскочив из окопов, с поднятыми руками и криками: «мы ваши, мы ваши» - стали скатываться с высоты к русской роте. Минута – и рота оказалась окруженной массой безоружных австрийцев, которые бросились обнимать и целовать наших солдат. Это был батальон 26-го пехотного полка, в значительной степени состоявший из словаков. Результат этой атаки: 911 пленных и 13 офицеров, в то время как в 5-й роте было всего 180 штыков. Отправив пленных в дер. Льдзяны, рота прошла австрийские окопы, в которых было много убитых и раненых, и, спустившись в восточном направлении, установила связь с 4-м батальоном.
Тактическая находчивость русского ротного командира, причем в условиях встречного боя в горно-лесистой заснеженной местности, привела к тому, что удалось овладеть важной высотой (а господствующая высота в горной войне – ключ позиции), поддержать оказавшийся в трудном положении авангард и захватить значительные трофеи».



0 # 13 октября 2014 в 13:52 0
Погоржельский Александр Казимирович.
ВП по ВВ 07.07.1904 года. Переводятся: в пехотные полки: по пехоте: пехотных полков: в 148-й Каспийский: 312-го Березинского: подпоручик Погоржельский. (РИ № 148 от 08.07.1904 г.).
ВП по ВВ 10.09.1904 года. Производятся за выслугу лет, со старшинством: по пехоте: пехотных полков:
148-го Каспийского: из подпоручиков в поручики: Погоржельский – с 1-го сентября – 1904 года. (РИ № 199 от 11.09.1904 г.).
ВП по ВВ 05.03.1906 года. Утверждается пожалование, за отличие в делах против японцев: орденов: Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»: поручикам: пехотных полков: 148-го Каспийского – Александру Погоржельскому.
Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом: поручикам: пехотных полков: 148-го Каспийского – Александру Погоржельскому.
ВП по ВВ 10.09.1908 года. Производятся: за выслугу лет, со старшинством: по пехоте: пехотных полков: 148-го Каспийского: из поручиков в штабс-капитаны: Погоржельский – с 1-го сентября – 1908 года.
Окончил войну подполковником. Перешел на службу в РККА (военруком). В 1930-х годах - преподаватель Осоавиахима. Репрессирован в 1931 году по делу «Весна» («каспиец»).
0 # 13 октября 2014 в 13:55 0
Никифоров Николай Иванович.
ВП по ВВ 17.11.1900 года. Производятся: из подпрапорщиков в подпоручики, со старшинством с 01.09.1900 года: по пехоте: пехотных полков: 148-го Каспийского, Никифоров.
ВП по ВВ 10.09.1904 года. Производятся за выслугу лет, со старшинством: по пехоте: пехотных полков:
148-го Каспийского: из подпоручиков в поручики: Никифоров, с 1-го сентября 1904 года. (РИ № 199 от 11.09.1904 года.).
ВП по ВВ 10.03.1907 года. Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать ордена:
Святого Станислава 3-й степени: поручикам: пехотных полков: 148-го Каспийского – Николаю Никифорову.
ВП по ВВ 10.09.1908 года. Производятся: за выслугу лет, со старшинством: по пехоте: пехотных полков: 148-го Каспийского: из поручиков в штабс-капитаны: Никифоров, с 1-го сентября 1908 года.
ВП по ВВ 06.12.1911 года. Государь Император Всемилостивейше соизволил пожаловать ордена:
Святой Анны 3-й степени: штабс-капитанам: пехотных полков: 148-го Каспийского – Николаю Никифорову.
С началом 1-й мировой войны был переведен в 296-й пехотный Грязовецкий полк.
Описание подвига на орден Святого Георгия 4-й степени. Высочайшим приказом от 9-го сентября 1915 года он был награжден – «За то, что 12-го Февраля 1915 года при обороне м. Рознатов, когда под натиском превосходных сил австрийцев, наши части, понеся большие потери, дрогнули и стали отходить, собрал роты 3-х полков, привел их в порядок и сам повел в атаку против австрийцев, уже захвативших юго-западную окраину Рознатова. Противник не выдержал атаки и поспешно отступил, тогда Капитан НИКИФОРОВ, укрепившись на окраине Рознатова, удерживал ее за собой до подхода подкрепления, после чего австрийцы были обойдены с обоих флангов и все положили оружие».

← Назад

Интернет-проект "Честь имею"/Военный Петергоф. kaspiec.148@mail.ru. 8 (916) 509-01-59